Осрик Чау — интервью для Fangasm

Многих поклонников сериала «Сверхъестественное» чрезвычайно взволновало появление Кевина (Осрик Чау) в рекламном видео к предстоящему 10-му сезону. К тому же один из руководителей шоу Боб Сингер поддразнил фанатов намеком на возвращение Кевина. Поскольку зрители одинаково любят и юного пророка, и талантливого актера, исполняющего эту роль, представители сайта Fangasm встретились во время конвенции в Ванкувере и побеседовали с Осриком Чау о его ближайших творческих планах и не только. Читаем далее, и спасибо haven за перевод.

— Во время нашего прошлого разговора, Вы не могли ничего толком рассказать о съемках в своей последней серии «Сверхъестественного», поскольку на тот момент она еще не была показана. Поэтому вернемся к ней. Как проходили съемки? Как долго Вам пришлось лежать со специальными накладками на глазах? О чем Вы размышляли в тот момент?
— Было очень грустно. Поговаривали, что я могу вернуться, но не хотелось надеяться без должных на то оснований. В тот день я был более серьезен, чем обычно. Окружающие тоже веселым настроем не отличались.

— Никто не мог остаться равнодушным в такой момент?
— Да, все думали, что это моя последняя серия. Постоянно слышал: «Вот и все? Не верится». Я же весь день говорил: «Я еще вернусь, в гости заходить буду».

— Благодаря тому, что живете в Ванкувере и участвуете в конвенциях, Вы сможете еще увидеться.
— Точно. Это я и твердил на протяжении всего дня. За пару часов до окончания съемок мне наложили пластический грим. Процесс этот занял 45 минут. Использовали специальные накладки, которые положили мне на глаза, так что я не видел абсолютно ничего.

— Из чего они были изготовлены? Окончательный образ — это отчасти и результат применения спецэффектов, не так ли? Выглядело ужасно. Каково было Вам?
— Да, они были сделаны из латекса, затем покрашены. И все это было дополнено визуальными спецэффектами. Так что получилось сочетание двух технологий.

— Накладки на самом деле были закреплены на лице?
— Да. Я не мог открыть глаза. Мне положили их на веки. Поэтому все вокруг было черным-черно.

— Их наложили в отделе гримеров? И кому-то пришлось проводить Вас на съемочную площадку?
— Нет, этой работой занимался специалист по пластическому гриму из другого отдела. Это иная специализация. Для этих целей привезли отдельный трейлер, в котором и накладывали пластический грим, а потом меня отвели на съемочную площадку.

— Хочу составить полную картину всех тех событий. Для Вас в эмоциональном плане это была по-настоящему непростая ситуация…
— [кивает] Все было очень необычно.

— Вас лишают зрения, ведут туда, где Вам предстоит умереть — момент очень мощный!
— Было очень странно. Не ожидал, что это произведет такое впечатление, но да… Идешь, слышишь, как вокруг люди говорят что-то, но ничего определенного. На каждом шагу чувствуешь чью-то руку на своем плече.

— Наверное, так же себя чувствуешь, отправляясь на казнь.
— [смеется] Да, так оно и было, очень странно. Вот довели меня до места и говорят: «Хорошо, Осрик, ты будешь находиться здесь. Позади тебя ничего нет». Под бедра мне подложили подушку, спросили, в порядке ли я, нужно ли мне что-нибудь. Я ответил, все нормально, и потом прозвучала команда «Съемка! Мотор!» А само действие было очень простым: кто-то касается рукой моей головы, и я падаю на землю, где и остаюсь лежать. Мы проделали это несколько раз. Вот и весь размах моих действий. Последние сцены — я лежал и слушал Дженсена.

— Все эти события снимались в течение одного дня?
— Да, та сцена была снята за один и тот же день и была в той серии для меня последней. Было очень тяжело. В конце я не остался со всеми, а меня сопроводили [на снятие грима]. Когда я освободился, мне не хватило сил вернуться на съемочную площадку и со всеми попрощаться. Так что я ушел в свой трейлер.

— Понимаю. А во время съемок, когда Вы лежали на земле, вошел Дженсен, чтобы произнести свои слова, никто не сказал: «Эй, Осрик…»
— Ну, Дженсен присутствовал, он принимал участие.

— Ой, точно. Все произошло на его глазах.
— Совершенно верно. Мы сняли до момента, когда он появляется, я падаю. Потом мизансцена меняется, тогда он и рухнул на колени.

— А потом вы лежите и слышите, как он произносит ужасно надорванным голосом «Кевин»…
— Да.

— Получился очень эмоциональный момент. Трудно представить, каково было Вам лежать без возможности что-либо увидеть, но все слышать.
— Тяжело. Глубоко внутри я остро переживал все это, трудно сказать насколько сильно. Я старался изо всех сил оставаться неподвижным и казаться мертвым.

— Поскольку мертвые, как правило, не рыдают.
— Нет, они обычно не двигаются. Хотя, возможно, газы… [взрыв дружного хохота].

— Актерская игра — не моя сфера деятельности, поэтому меня всегда восхищает психологический аспект этой работы, то напряжение для достижения нужного состояния.
— Думаю, Вы понимаете [с психологической точки зрения], игра — это сопереживание, не так ли? Если Вы можете проникнуться чувствами своего героя, то ставите себя на его место, проживаете часть его жизни. В этом вся суть, разве не так? Другими словами, Вы пытаетесь объяснить самому себе поведение героя, ответить на вопрос, почему мой герой взял эту вилку? Потому что он голоден. Таким образом все становится на свои места. Как-то так.

— [кивает] Для того чтобы все получилось естественно, ситуация должна быть предельно ясной для Вас.
— Вот именно, если сам этому веришь, то едва ли найдется тот, кто скажет, что ты не прав. Вот к такой хитрости можно прибегать, а не сосредотачиваться исключительно на исполнении роли. Например, как сейчас, я беру в руки вилку [что и делает на самом деле], и все думают: «Этот человек играет». На сцене такой подход оправдан, потому что это игра на публику. Однако когда работаешь с камерой, нужно учитывать все малейшие детали. Прослушивание, на мой взгляд, — самая лучшая тренировка мыслительного процесса. Чтобы прочувствовать момент, нужно его всесторонне обдумать. В итоге таких размышлений создается представление о мельчайших деталях образа, поведения, и начинаешь вести себя естественно, как обычно. Все становится реалистичным.

— Другими словами, все идет так, как и должно. По-вашему, долгие размышления об этом в результате приведут к тому, что ты это переживаешь, а не играешь?
— Именно. Ты направляешь свое тело определенным образом так, как того требует разыгрывающаяся сцена. Затем ты ведешь себя так, как поступил бы твой герой, или так, как ты посчитал, он сделал бы. Чем чаще так делаешь, тем более непроизвольными и естественными становятся действия и можно в большей степени сосредоточиться на других нюансах, скажем, на технических аспектах. Например, я сделаю то же самое, но немного отойду назад, чтобы остаться в фокусе камеры, или вот здесь свет поставлен лучше. Начинаешь думать о других вещах. Наступает момент, когда не нужно держать в голове все это одновременно.

— То есть Вам нужно довести до автоматизма способность сопереживать своему герою, чтобы более осознанно подойти к технической стороне съемочного процесса?
— Да. Во многом это похоже на игру на гитаре. Выучив песню, движения пальцев, ты больше об этом не задумываешься, и можно продолжить — учиться ее петь. До этого момента будет ощущение, будто пытаешься сделать два дела одновременно. Это актуально и для много другого, не так ли? Практика — путь к совершенству. Так же и в случае с велосипедом: научиться ездить на нем занимает много времени, но освоив этот навык, уже не забудешь. То же самое и с вождением автомобиля?

— Ну, я не умею.
— Давайте представим, что Вы научились..

— Я пыталась учиться…
— Не переживайте.. Научившись, человек больше не задумывается об этом, он знает, какую передачу включить. Действует машинально.

— С этой точки зрения, процесс написания — для меня то же самое. Мне не нужно ни на чем сосредотачиваться, все происходит само собой.
— Да, отличное умение.

— Как считаете, достаточно ли времени Вы играли Кевина за эти.. два сезона?
— С конца седьмого до середины девятого.

— Да, последние три сезона, но в течение двух лет. Вы же работали и в других проектах в перерывах между Вашими съемками. Как считаете, хватило ли Вам времени, чтобы понять и разобраться в Кевине и что-то вложить в своего героя?
— Конечно. Не часто появляется возможность сыграть героя, который проходит через столь многие испытания. Особенно за такой небольшой период времени. Он сильно изменился. Кевин из 7 сезона и Кевин из 8 и 9 — это совершенно разные персонажи.

— Ваш герой получил возможность для значительного развития.
— Я знаю. И это замечательно. Это касается не только стрижки. Я до сих пор считаю тот факт, что мне разрешили оставить короткую стрижку, счастливой случайностью.

— Насколько я помню, Вы говорили, что это Ваша обычная стрижка.
— Да. Это так. До этого на протяжении 3 лет я не мог стричься так, как мне хотелось. Я отрастил длинные волосы, не настолько, но довольно-таки длинные. Затем стал сниматься в фильме или каком-то другом проекте, где играл роль монаха, для чего меня побрили на лысо. После снова отрастил волосы, но получив приглашение в очередной проект, снова оказался в такой же ситуации: «Ой, снова монах, бреем голову». [Дружный смех] На третий год снова длинные волосы — и надо же, не монах! Это была роль убийцы. В самую последнюю секунду мне сообщают: «Есть еще роль и монаха, которую мы планируем вписать в другой образ, так что.. сможешь сыграть обоих?» [Очередной взрыв хохота] Поэтому.. голову пришлось побрить!

— Невероятно, что Вы сыграли такое количество монахов…
— Понимаю. Наступил момент, когда я решил, что персонажей такого плана я больше не смогу играть. Затем меня пригласили в «Сверхъестественное», и я подумал, что здесь мне ни при каких условиях не разрешат оставить такую длину волос, мне сделают стрижку, потому что обычно так и происходит. Я же очень ленивый, чтобы самому позаботиться о стрижке. Но меня никто не тронул!

— И эффект от этого был. Особенно в своих первых сериях Вы выглядели очень юным.
— Да, меня красиво причесали. В перерыве между сезонами я снимался в фильме по игре «Halo». Поскольку это военная тематика, то я заранее предупредил, что меня, скорее всего, попросят побрить голову, и Джим Майклз сказал: «Мы не хотим, чтобы кто-то из наших актеров оставался без работы». Поэтому мне подобрали парик. Затем, в начале восьмого сезона, во время съемок Роберт Сингер все присматривался к моему парику, пробовали с ним и без него. В итоге он предложил сделать так, будто бы Кроули «наградил» меня новой стрижкой.
[Все давятся со смеху].

— Можно сказать, что благодаря этому стало более заметным становление и развитие героя. Он уже не тот Кевин Тран, который играл на виолончели.
— Да, по-моему, это было классно. С этого момента стали развиваться и интересные взаимоотношения Кевина и Кроули. Он потратил на меня свое время и «организовал» мне новую прическу.

— Да так. Кроули — настолько многоплановый и непредсказуемый персонаж, и вполне правдоподобно, что он способен проделать нечто в таком духе. Он — воплощение зла и в то же время довольно милое существо. У него периодически наблюдаются всплески положительных эмоций даже по отношению к своим врагам.
— Да, это было весело.

— Расскажите, как Вы вывихнули плечо Джареду?
— [смеется] Хорошо… Мы находились в гримерке [так называемая «грин-рум», то ли гримерка, то ли комната отдыха актеров-прим.пер.], было как-то скучно, и Джаред предложил посоревноваться в реслинге.

— А Вы..
— Я согласился, и он начал на меня наступать. Комната была небольшого размера, а Джаред — детина здоровенная [Осрик встает и показывает]. Диванчики здесь, а он стоит там. Дженсен, Тай и Тамо тоже расположились где-то здесь. Еще имеются столы, диван, еще один диван, здесь столик [показывает жестами]. Так вот, я стою здесь, и Джаред начинает идти на меня. Я ему говорю: «Постой-ка! Может, отодвинем что-нибудь, освободим пространство?» Он только рычит в ответ, как медведь..[все дружно хохочут] Я ему говорю: «Хорошо-хорошо, и так сойдет!» Он пытается меня придушить, и я понимаю, что не смогу ему противостоять. Да Вы только полюбуйтесь на его руки..

— Мы и любовались…
— Он, как медведь, старался взять меня в захват и придушить. Я, конечно, в этом не специалист, но немного занимался джиу-джитсу, так что, получив немного пространства для маневров, через пару минут уже сам пытался вытрясти душу из Джареда. Итак, он стоит здесь у первого дивана, я же повис у него за спиной и делаю вид, что душу его. Говорю ему: «Ну же, сдавайся». Думаю, что он так и поступит, однако он продолжает сопротивляться. Я понимаю, что надо что-то делать, и прилагаю еще бОльшую силу. Потом вижу, что он начинает уходить в сторону, и сам принимаюсь рычать. Его действия становятся более активными. А рядом с нами стоит мраморный столик! Так что спасибо огромное Джареду Падалеки, что он не пошел на этот столик. Он пытается уместиться в маленькое пространство между диваном и столом. Вижу, как пол стремительно приближается, мне удается избежать этого. Потом мы на полу еще немного боремся, в результате я оказываюсь сверху, пытаюсь его придушить и вижу, как он стучит рукой по полу. Какое-то безумие было. И Джаред затем говорит: «По-моему, я вывихнул плечо».

— О-ох.
— Я ему: «Да ладно, Джаред».

— Вы подумали, что он пошутил?
— Я всегда так думаю! А он, весь бледный, медленно поднимается с пола. Как потом выяснилось, когда он пытался подать мне сигнал, что пора заканчивать, ударился локтем о диван. У него это старая травма, такое с ним уже случалось. Тогда я этого не знал, был ужасно подавлен. Ситуация обеспокоила всех. Хотя… готов поклясться, что Миша…

— [смеется] Это, наверное, потому что он сам пострадал от ребят во время подобных тренировок!
— Я же расстроился: «Боже мой! Мне так жаль! Что же теперь делать?» Я переживал. Он был очень бледен и молчалив, никто не знал, что нужно делать. Потом Клиф просто вправил плечо, вывих был не очень тяжелый. После этого они стали прикалываться надо мной, называя «Великим Мастером», «Мастером Чау». А я им: «Нет, парни! Не тот случай!» Это раззадоривало их еще больше.

— [смеется] Трудно поверить, что они тут же стали Вас так называть!
— Практически сразу. Я чувствовал себя очень неловко. Миша мне говорит: «Да ладно тебе, мужик!» Я ему: «Нет, нет, он же здесь!» Было действительно некомфортно. Все вокруг в возбужденном состоянии. Он будет вынужден отменить Панель. Даже после этого Джаред выдает: «Да, мне теперь придется сообщить всем, что я не смогу выйти на сцену, потому что ты сломал мне руку… Надо позвонить Джен, надо убедиться, что в аэропорту тебя развернут пограничники и ты не сможешь вернуться в страну. Надо связаться с Джереми Карвером и договориться, чтобы Кевин больше не возвращался». Его мучают сильные боли, а он прикалывается.

— Его чувство юмора ничем не остановишь.
— Понятное дело. Итак, мы отвели его в другую комнату, и он говорит: «Я буду в порядке, нужно всего лишь немного отдохнуть». Он пытается потянуть руку, мы решили ему не мешать, не останавливать его. Как результат — его плечо снова вывихнуто, на этот раз ситуация серьезнее. Только Клиф и Тамо знают, как поступать в подобных случаях. Клиф просит Тамо зафиксировать его, а сам принимается вправлять плечо. Это занимает у него две минуты. Джаред говорит, что это была самая сильная боль, что ему доводилось испытывать. Он даже принял обезболивающее и заснул. Все остальные отправились обедать в очень хороший ресторан, в который они всегда ходят, когда бывают в Италии, а я не смог уйти, остался с Джаредом. Так что мы с Клифом просто сидели, смотрели итальянские мыльные сериалы, пока он спал.

— Вы же не могли ничего поделать..
— Он должен был проснуться через два часа, но даже через три он все еще спал. В какой-то момент Клиф велел мне идти в ресторан обедать, поскольку глупо было упускать такую возможность, и пообещал привести Джареда, если он хорошо себя будет чувствовать, когда проснется. Думаю, он пришел только потому, что понимал, как сильно я волновался за него. Хоть он придурок, но все же очень приятный и внимательный к другим придурок.

— [смеется] Он волнуется за Вас.
— [улыбается] Да. Затем ему предстояла операция, а он мне об этом не рассказал. Хотел скрыть это от меня, чтобы я не чувствовал себя виноватым. Я узнал об этом от Клифа. Когда он полностью восстановится, тогда, возможно, я буду спокойнее к этому относиться. Увидев его с повязкой, я сразу же подумал: «Боже, это же по моей вине!»

— Это был несчастный случай — он упал и ударился о стол…
— И спасибо Джареду за это. Потому что если бы он решил приложить меня о стол, тогда все обернулось бы гораздо плачевнее для меня. С другой стороны, если бы я ударился головой о стол и получил травму, я бы, наверное, не винил в этом Джареда. Тем не менее, очень сложно не брать на себя ответственность. Я рад, что операция прошла успешно и он полностью восстановится.

— Нужно признать, что вся эта затея с реслингом в грин-руме — одна из самых глупых идей.
— После этого все стали делиться со мной различными историями, связанными с реслингом. Я им: «Мужики, серьезно, что ли?..»

— Мальчишки всегда остаются мальчишками..
— У нас обоих высок дух соперничества.

— Думаю, это относится ко всем мужчинам.
— [кивает] Это соревнование никогда не закончится. Как правило, я не участвую в их проделках, но он заинтересовал меня реслингом…

— Мы рады, что вы оба остались живы.